облако тэгов
Иногда создается впечатление, что всю годную фантастику пишут сегодня исключительно англо-американские авторы. Отчасти это справедливо — но, к счастью, не совсем. Глаголом жгут поляки, португальцы, финны, по слухам даже немцы с французами (хотя ничего приличного от авторов из этих стран мне не попадалось, все больше арамадовщина и романы для школоты вроде сочинений Хольбайна и Штамма). Ну а в Испании есть Феликс Пальма, создатель "Викторианской трилогии", которая, по моему скромному, вполне могла бы стать культовой, если бы ее автором числился англичанин.
Феликс Х.Пальма. Карта времени: Роман. / Felix J.Palma. El Mapa del Tiempo, 2008. Пер. с исп. Е.Матерновской, И.Новосадской, Н.Богомоловой. — М.: Астрель. Corpus, 2012. — 640 с. — Тир. 4000. — ISBN 978-5-271-38192-8.
Всякая империя накануне упадка литературоцентрична. Запечатлеть в своих произведениях ее образ (как правило, весьма далекий от реальности) — единственный доступный художнику способ остановить мгновение, отсрочить наступление распада. Это напрямую касается и Соединенного Королевства времен правления королевы Виктории, с именем которой связана не только промышленная революция, но и стремительный расцвет британской беллетристики во второй половине XIX века. Уж и той Виктории больше ста лет нет на свете, и Великобритания давно перестала быть «царицей морей», растеряла почти все свои заморские владения, а викторианская Англия продолжает жить своей жизнью на страницах книг Стивенсона и Хаггарда, Конан Дойла и Киплинга, Коллинза и Стокера... И не в последнюю очередь Герберта Дж. Уэллса, конечно. Более того: «викторианская Англия» превратилась в независимый брэнд, самостоятельный информационный объект, с каждым днем обрастающий новыми деталями и подробностями. Да и грезят об этой эпохе сегодня не только — и не столько — англичане. К примеру, Феликс Х.Пальма, автор «Карты времени», одного из самых аутентичных псевдовикторианских романов XXI века — испанец, а подлинный успех пришел к нему после выхода этой книги в Соединенных Штатах.
...Лондон 1896 года охвачен новой повальной модой. Весь высший свет околдован концепцией времени как четвертого измерения, по которому можно перемещаться в разных направлениях. В клубах и салонах обсуждается только одна тема: «Машина времени», недавно вышедший роман молодого писателя Герберта Уэллса. На этом фоне появление некого Гиллиама Мюррея, предлагающего состоятельным джентльменам всего за сто фунтов отправиться на экскурсию в 2000 год, в день, когда разумные паровые машины и последние защитники рода людского сойдутся для решающей схватки, никого не смущает — напротив, вызывает восхищение и восторг. Почему бы и нет? Отважные путешественники каждый день раздвигают границы империи, закрашивая белые пятна на карте, как Стенли и Ливингстон; ученые смело расширяют представления о законах природы, как Дарвин; инженеры удивляют публику все более фантастическими изобретениями, как Никола Тесла. Человечество стоит на пороге нового, небывалого, прекрасного века, царство пара и электричества вот-вот наступит, чудеса науки повсюду — понятно, что и четвертое измерение не устоит перед напором любознательных естествоиспытателей.
Скептически к повальному увлечению аристократов относится только Герберт Уэллс, и для этого у него есть веские основания. Прежде всего, он точно знает, что его собственный роман — выдумка от начала и до конца. Теория, которую близко к сердцу приняло лондонское общество, не имеет с действительностью ничего общего. Это лишь изящная фантазия, настолько близкая духу времени, что ее с легкостью принимают на веру. И здесь уже ничего не поделаешь. «Тому, кто написал свою первую книгу, обратной дороги нет. Ты превратился в трюкача и обманщика и отныне можешь показывать свою слабость лишь таким же трюкачам и обманщикам», — замечает Уэллс с горечью.
Обман — главная категория, вокруг которой строится сюжет этого романа в трех частях. Легко водить за нос толпу — особенно когда она сама жаждет быть обманутой. Несложно ввести в заблуждение и отдельного человека, если как следует подготовить почву. Здравомыслящий скептик при случае готов обмануть себя сам — и упорно игнорировать любые доказательства его очевидной неправоты. Где-то на этой схеме отведено место и нам, читателям, листающие «Приключения Шерлока Холмса», «Человека-невидимки» или «Карту времени» ради погружения в «викторианскую атмосферу» — но в то же время прекрасно понимающим, что Британия конца XIX века была мало похожа на ту, что живет и дышит на этих страницах.
Феликс Х.Пальма. Карта неба: Роман. / Felix J.Palma. El mapa del cielo, 2012. Пер. с испанского Валентина Капанадзе. — М.: АСТ. Corpus, 2014. — 784 с. — Тир. 1500. — ISBN 978-5-17-085154-6.
Испанец Феликс Х. Пальма, лауреат множества литературных наград разного калибра за «произведения малой формы», прославился на родине как выдающийся рассказчик ещё в 1990-х. Восторженная испаноязычная критика сравнила его с самим Хулио Кортасаром — правда, трудно определить, насколько искренне: ни одна новелла писателя до сих пор на русский не переведена. Зато его романы из «викторианской трилогии», как принято выражаться, покорили мир. Ну, покорили не покорили, а перевели их и во Франции, и в Великобритании, и в России. Изящная стилизация под викторианский приключенческий роман, «старый добрый Лондон» последней четверти позапрошлого столетия, Герберт Уэллс среди главных героев — в этих романах есть всё, что нужно для успеха у публики, ностальгирующей по «эпохе пара и электричества» с её наивным позитивизмом и неиссякаемой верой в Прогресс. Впрочем, это относится скорее к первой части цикла*, «Карте времени», где Пальма ловко обыграл мотивы «Машины времени» Уэллса. Во второй части градус оптимизма ощутимо идёт на спад. Когда марсианские боевые треножники походя раскатывают в тонкий блин непобедимую британскую армию, калечат и убивают налево и направо, как-то не до рассуждений о сияющих высотах, к которым ведет человечество научно-технический прогресс.
Первые две книги трилогии связаны несколькими общими персонажами и местом действия, но это, разумеется, не главное. Ещё в «Карте времени» Феликс Пальма убедительно продемонстрировал, как сознательная ложь, художественный вымысел, талантливая мистификация и эмпирическая реальность перетекают друг в друга, сливаются в единое многоцветное полотно, а мечта в процессе воплощения меняет пусть не сам мир, но наблюдаемую картину мира. Во второй части автор развивает ту же тему — но если на страницах предыдущего романа речь шла о чарующем волшебстве самообмана, то в «Карте неба» любезному читателю предстоит убедиться, какой жуткой, устрашающей мощью обладает фантазия, вырвавшаяся из-под контроля. Чудовищный монстр, который преследует несчастных моряков с затёртого полярными льдами судна, Лондон, обращенный в руины, гигантский концлагерь для последних представителей человеческой расы — эсхатологические эпизоды удаются автору ничуть не хуже романтических. Но это всё семечки: размывание границы между подлинным и мнимым, потеря контроля над реальностью — вот где настоящий онтологический ужас. «Ощущение, словно из всех существующих на свете книг вдруг улетучилась фантазия и разлетелась по миру таким образом, что стало невозможно отличить действительность от вымысла...»
Феликс Пальма мастерски имитирует традиционный стиль «романа-фельетона» второй половины XIX века — с многочисленными отступлениями, авторскими ремарками, переплетением сюжетных линий и прочими викторианскими виньетками и завитками. Жюль Верн пополам с Робертом Льюисом Стивенсоном под соусом из Герберта Уэллса и Эдгара По, чистая архаика. В «Карте неба» этот стиль работает на решение авторской задачи почти со стопроцентным КПД. Пальма один за другим обыгрывает «викторианские» мифы, порожденные художественной литературой разных эпох. Отсылки к Жюлю Верну, Оскару Уайльду, Алексею Толстому, Уэллсу и По лежат на поверхности, а кое-кто из классиков даже появляется на страницах романа лично. Узнаваема и сцена из «Матрицы», пусть и выпадающая из общего контекста. Но автор отдаёт дань уважения и текстам, знакомым куда более узкому кругу, от романа «Террор» Дэна Симмонса до новеллы Джона Вуда Кэмпбелла «Кто ты?» (в другом переводе «Нечто»). «Карта неба» — своеобразная игра, шарада, литературная угадайка. Однако Пальма не только бесхитростно резвится, развлекаясь сам и развлекая публику, — он выстраивает целый мировоззренческий лабиринт. Выход из которого, надо полагать, ждёт нас в завершающей книге серии, — при том что сюжетно второй роман выглядит «вещью в себе», абсолютно целостной и завершенной.
«Викторианская трилогия» построена по принципу триады классической логики. «Карта времени» — теза, «Карта неба» — антитеза... Выполнено филигранно, ничего не скажешь. Посмотрим, какой такой синтез приключится в финальном томе.
Источник:
— «Санкт-Петербургские Ведомости», № 047 от 19.03.2012
— «Мир фантастики», №137 (Январь 2015)
Предыдущие рецензии в колонке:
— на книги Виктора Пелевина «S.N.U.F.F.» и «Любовь к трём цукербринам»
— на книги Уильяма Гибсона «Нейромант» и «Граф Ноль. Мона Лиза овердрайв»
— на книгу Дмитрия Казакова «Черное знамя»
— на книги Умберто Эко «Откровения молодого романиста» и «Сотвори себе врага»
— на книги Сергея Носова: «Полтора кролика» и «Фигурные скобки»
— на книгу Кима Стенли Робинсона «2312»
— на книги Питера Уоттса «Морские звезды», «Водоворот», «Бетагемот» (трилогия «Рифтеры»)
— на книгу Нила Стивенсона «Вирус "Reamde"»
— на сборник статей и рецензий Сергея Шикарева «13»
— на книги Вернора Винджа «Пламя над бездной» и «Глубина в небе»
— на книгу Александра Золотько «Анна Каренина-2»
— на книгу Дэна Симмонса «Фазы гравитации»
— на книги Майкла Суэнвика «Хроники железных драконов», «Однажды на краю времени» и «Танцы с медведями»
— на книгу Нила Геймана «The Sandman. Песочный Человек. Книга 4. Пора туманов»
— на книгу Романа Арбитмана «Антипутеводитель по современной литературе: 99 книг, которые не надо читать»